Тринадцатая реальность - книга закончена - Страница 5

Она недоверчиво на меня посмотрела и ушла. Еще бы ей не удивляться, если я уже забыл, когда ее благодарил в последний раз. Она была виновата сама, когда открыто выступила против Веры, и я ей тогда высказал все, что о ней думаю, поэтому прежней теплоты в наших отношениях не было. Я сменил помятую рубашку на выглаженную из шкафа и поторопился в столовую. Отец почти никогда не приходил обедать домой, пользуясь расположенным недалеко от его департамента рестораном, поэтому наша кухарка и домработница Наталья накрывала стол на троих. Меня уже ждали.

- Как ты себя чувствуешь? - с тревогой спросила мама. - Только не надо мне врать! Ты уже десять лет не спишь днем!

- Чувствовал неважно, - ответил я, - а поспал, и все прошло. Не беспокойся, я и на работу завтра пойду.

Минут пятнадцать мы не спеша ели, вначале куриный суп, а потом мясо с грибами. Были еще блины со сметаной, но у меня для них уже не нашлось места в желудке. А вот сестра умудрилась съесть несколько штук.

- Растолстеешь, и никто не будет любить, - не очень удачно пошутил я.

- Рано ей еще думать о любви, - сказала мама.

- Мне через два месяца уже шестнадцать! - сказала Ольга матери и повернулась ко мне: - А ты бы смотрел не на мой живот, а на Веркин! Как бы он у нее не вырос!

- Оля, что ты такое говоришь! - возмутилась мама. - Иди немедленно в свою комнату!

- Что думаю, то и говорю! - сказала сестра, встала из-за стола и удалилась с оскорбленным видом.

- И в кого она только растет такая непослушная! - со вздохом сказала мама. - Алексей, я хотела с тобой серьезно поговорить. Отец настроен против вашей дружбы...

- А почему? - перебил я ее. - Вера красивая и замечательная девушка. Пусть она из купцов, но для меня это ничего не значит. Замужние жены "поступают в рангах по чинам мужей их", - процитировал я ей Табель о рангах. - Она станет княгиней, а если кому-то это не по нраву, пусть подумает о том, что у ее отца капитал больше ста миллионов рублей, и он ее без поддержки не оставит. Мне его деньги не нужны, но если отец упрется, и мне придется уйти из дома, они будут нелишними.

- Как уйти? - опешила она. - Что ты такое говоришь?

- А что ты от меня хотела услышать, мама? - спросил я. - Я люблю девушку, а отец уперся и хочет сам за меня решать, что для меня хорошо, а что нет. Если для него его представления о чести рода важнее моего счастья, то пусть и дальше читает мне нотации, пока я их еще терплю. Он вправе высказывать мне поучения за проступки, а не за любовь! В конце концов, уже середина двадцатого века, а он до сих пор живет веком минувшим!

- Я с ним сама поговорю, - глядя на меня с удивлением, пообещала она, - а то вы только поругаетесь. А насчет Гагариных отец тебе правильно говорил. Не удивлюсь, если за ними присматривает кто-нибудь из Охранного отделения! Подумай сам, что в ваших посиделках хорошего? Договоритесь до ссылки, а отца выгонят со службы и не посмотрят на то, что он надворный советник.

- Я теперь у Олега бываю редко, - сказал я правду. - А как начну работать в редакции, времени будет еще меньше. И я с ним поговорю, чтобы не занимались ерундой.

- Ты изменился, - задумчиво сказала мама, - да так резко... Скажи, тебе действительно хочется работать в этой газете, или это из-за того, что в ней работает Вера? Мне кажется, что ты способен на большее, чем перебирать бумажки в вашей редакции.

- У тебя неверное представление о моей работе, - засмеялся я. - Обещаю, что если меня посадят их перебирать, пусть даже на пару с Верой, я и сам оттуда уйду, и ее заберу! А свою работу я еще смогу десять раз поменять. В моем-то возрасте...

- Ладно, если поел, иди, - сказала мама, которую мои странности уже начали пугать. - Ты сегодня никуда не собираешься?

- Посижу дома, - ответил я. - Чувствую себя хорошо, особенно после обеда, но коль не пошел в редакцию, лучше никуда не выходить. Могут увидеть, а потом пойдут разговоры. Хоть я пока и не в штате, но все равно.

Одна моя половина рвалась на встречу с Верой, а второй надо было полежать и много чего обдумать. Выйдя из столовой, я вернулся в свою комнату. Сменив рубашку на уже измятую, лег на кровать и начал раскладывать по полочкам все, чем этот мир отличался от моего прежнего. Отличий оказалось много, тем странней было то, что во многом обе реальности были не просто похожи, а фактически повторяли друг друга.

Глава 2

Прежде всего я обдумал свое бегство с того света и сразу же пришел к выводу, что мне специально дали уйти, максимально облегчив этот уход. Смешно думать, что за мной никто не наблюдал, да и эти таблички на русском языке... Почему не сказали прямо, что это нужно сделать? Ничего не зная об ангелах, об этом можно было только гадать. Я не видел смысла в таких гаданиях, поэтому не стал ими заниматься, а задал себе вопрос, почему именно я. Гением я себя не считал, а посредственностью не был. Ко многому способный человек с большими знаниями и опытом. Но таких много, и я был почему-то уверен, что их не засылают тысячами в чужие реальности, сохраняя память прожитой жизни. И еще я был русским. Это могло быть случайностью, но в такую случайность не верилось. С какой бы целью меня ни заслали, ангелам нужно было, чтобы я как-то встряхнул этот мир, в противном случае в моем вселении не было смысла. Мне ясно дали понять, что нашим опекунам надоел бег по кругу с возрождением и гибелью человеческих цивилизаций, даже сказали, что причиной нашей недоразвитости является агрессивность. А чем отличаются русские от всех прочих? Если взять европейскую цивилизацию, к которой мы немного относимся, то отличие и будет в очень низкой агрессивности. Свою огромную империю наш народ, в отличие от многих других, не столько завоевал, сколько построил, включив в нее все народы, жившие на занятых территориях. Мы не создавали колоний и в своем большинстве доброжелательно относились к людям любой национальности, если они сами своими поступками не растаптывали эту доброжелательность. Единственными, кого в чем-то ограничивали по национальному признаку, были евреи, но их почти везде гоняли во все времена. Я не идеализировал всех русских, среди которых было достаточно мерзавцев, но в целом это был самый неконфликтный из всех известных мне народов. Сделаю оговорку, что сказанное относится только к народам европейской цивилизации, которые имели возможность влиять на общемировые процессы. Нам такую возможность давали огромная, богатая всеми необходимыми ресурсами территория и высокая численность способного к любой трудовой деятельности населения, но в обеих известных мне теперь реальностях она в конечном итоге не реализовалась. И причины в обоих случаях были одни и те же, хоть и проявились они совершенно по-разному. Этот мир очень сильно напоминал мой прежний. Говорю "мой", потому что чувствую себя все-таки больше бывшим писателем Роговым, чем вчерашним гимназистом князем Мещерским. Личность Рогова, его опыт и знания во всем превосходили то, что было у только вступившего во взрослую жизнь мальчишки, поэтому мои мысли и оценки были в основном роговскими.